Ратмирское язычество.

Одна из тех религий, что плохо уживается рядом с другими. Либо ты веришь, либо идешь к черту. Раньше в Ратмире за неверие и ересь жгли и вешали, сейчас же ситуация стала значительно лучше, и к иноверцам относится хоть и с пренебрежением и недоверием, однако, по крайней мере, не пытаются с порога отправить в крематорий.
Любое многобожье подразумевает огромное количество нюансов, легенд, преданий, обычаев, которые впитываются с молоком матери. Нет ни одной книги, ни одного человека, который сумел бы взять и собрать в единое абсолютно всё об язычестве таежников, даже они сами не могут взять и разом вспомнить обо всех мелочах, так как не знают разницу между их житьем и жизнью, например, атеиста или алифердца. Но люди людьми, а книги - книгами, а драконам всё же удалось кое-как систематизировать и записать всех божеств, духов, все духовные саны и устои ратмировской религии.
Большая часть приведенного здесь текста была написана тралмаровскими летописцами, Фелохао и Тараатом, со слов Эбридхиля Эсме и других проживших некоторое время в Ратмире драконов Тралмара.

Вот что гласит пункт из основной информации о городе (География Ирелната, Города, стр. 1, п.5) А теперь разберемся поподробнее.

Главные божества.

Также, как и в религии драконов, пришедшей в Ирелнат из Исталарирассы, главными фигурами ратмировского язычества являются два родных брата. Их имена пришли из уже канувшего в лету древнего языка здешних и их значение вряд ли кто сможет вспомнить, однако за прошедшие века тайна происхождения этих имен обросла множеством легенд,  из которых одна интереснее и безумнее другой. Обсуждение и толкование собственного верования - одна из любимых тем для разговоров у ратмировцев, наравне со сплетнями о соседях и вопросами про погоду.
Мизура также называют Волколаком, к нему обращено большинство молитв, на него надеются и его же крутой нрав винят во всех неудачах. Он - олицетворение Фортуны, и всех людей, очень зависящих от удачи, как воришки, азартные игроки, жители без постоянной работы и прописки, называют Мизуровы дети.
Волколак изображается зачастую именно в сопровождении этой "детворы", праздно шатающийся по свету, красивый и статный юноша среди отребья, отвергнутого обществом. С начала времен его образ успел сильно измениться, появились вполне определенные каноны и стандарты, достичь которых стремятся все аристократы. Первоначально Мизур был просто жрецом, почтенным старцем с мудростью во взгляде, изображавшимся с клюкой и игральными костями, символами поучения бестолковых и, конечно, удачи. Чуть позже Мизур стал воинственнее, за поясом у него появился медный, а затем стальной зачарованный меч, клюка ушла в прошлое. Из старика Волколак превратился в воина в расцвете сил, уже не юнца, но и не совсем пожилого мужчину - настоящего матерого волка. В эти времена Мизур часто появлялся как истребитель ереси, белый волк, давящий глупых и упрямых баранов, идущих за неверными идеалами. От того Мизура сохранился только волчий образ. Теперь Волколак - молодой аристократ, играющий на струнах душ простых (и не только) девушек, великодушный и в то же время жестокий в своей справедливости, прекрасный стратег и свирепый воин, темноглазый, светловолосый, горбоносый и высокий. В его руках уже не стальной меч, а револьвер с одной-единственной пулей, - такие же приставляют к виску решившие сыграть в рулетку, отчаянные спорщики и безумные игроки, ставящие на кон не деньги, статус или имущество, а свою собственную жизнь.
Младший брат благородного Мизура - Стервятник, Большая Птица, он же Ерех. В первую очередь у местных это имя ассоциируется со сказителями, нехитрыми искусствами, простой музыкой, шутами и слабоумными, и, конечно же, с царством мертвых и вечно кружащими над храмом жутковатыми птицами. Ерех - поклонник хвойных лесов и гор; и если его брат выбирается за пределы дома только для того, чтобы, подобно старушке Костлявой, собирать урожай грешных душ, то Стервятник куда более любопытен. Он любит любых смертных и с удовольствием слушает их истории и рассказывает свои, является большим знатоком легенд и сказок. Ратмировцы говорят, что порой Птицу можно заметить среди людей, - внимательным слушателем, нищим с лютней, стервятником, присевшим на окошке дома, где умирает человек. Ерех изображается темноволосым, пониже брата, таким же кареглазым и аристократичным, однако это благородство в нем куда незаметнее и является далеко не главной чертой. Ерех - покровитель всего низкого, вульгарного, всего связанного с худшими человеческими чертами, и в то же время он благоволит искусству. Странное, непонятное для неверующих божество, Стервятник очень любим жителями Ратмира несмотря на то, что, по сути, Птица есть смерть, тьма, холод долгой зимы, голод неурожая, выдумщик всех самых страшных грехов и самый пристрастный судья. Именно Ереху мать доверяет свое чадо, когда отдает его в храм, где Мизам предстоит решить - умереть ребенку, как безгрешному и чистому, или продолжать жить, отмаливая свои пригрешения у Птицы, Волколака и прочих, более мелких божеств.
Жертвоприношения.
Больше всего жертв для Мизура приносят уже упомянутые "джентльмены удачи", а также оружейники, солдаты и аристократия. Одной из самых ценных жертв является "кровь неверных", т.е. смерть неверующего, однако на всех неверующих не напасешься, да и после такого убийства проблем не оберешься. Куда более распространено жертвоприношение обыкновенного черного барана. Оружейники иногда топят в водах Кисра или Западного моря свои лучшие изделия, считая, что великий воин это обязательно оценит и наградит их еще большим мастерством. Охотники и другие люди, бывающие в лесу, иногда подкармливают местных волков; увидеть белого волка на охоте считается добрым знаком.
Как уже упоминалось, самая страшная жертва Ереху - это дети. Да, любая мать в своем уме вполне может пойти к Соколиной Часовне* и попросить, чтобы ее кровинушка была убита руками жрецов во имя Стервятника и растерзана потом священными птицами у порога великого кровавого храма. Однако, ясное дело, это делают далеко не все. Кому-то не хватает силы воли, иные просто не имеют права (например, низшая каста - шахтеры, охотники, рыбаки), другим не позволяет отдать ребенка то, что чадо - единственный наследник в семье. Здесь стоит заметить, что жрецы не всегда приносят в жертву доставшихся им детей. Светлые и темноглазые девочки, помеченные самим Мизуром, остаются живы и вырастают в новое поколение жриц. У таких детей нет имен, всем им одно имя - Миза. Юношей среди жрецов почти нет, так как мужчины, по убеждениям, не имеют достаточно хорошей связи с высшими, и более приспособлены под мирское. Если же мужчина и умудряется затесаться меж жрецов, то он всегда сохраняет данное матерью имя. Стоит заметить, что Мизы вообще не видят наружного мира иначе, как с высоты горы. Спускаться и даже общаться с приходящими из внешнего мира им запрещено. Связь со жрицами осуществляется через Шемизу, которая в свою очередь получает вести либо непосредственно от горожан, либо от часовников-сокольников. Все просьбы помолить богов за кого-то, принести жертву и так далее проходят лично через руки Шемизы. Разве что умершими занимается специально назначенный жрец (здесь - именно мужчина), Олирт.

О сотворении мира и мире самом по себе.
Основой всего и вся на свете считается звук. Молчат только мёртвые, как говорит одна из распространённых пословиц, и вечный шум стоит по всему городу даже ночью. Кстати, ночной образ жизни не осуждается, и есть люди - ремесленники, торговцы, жрецы, солдаты, аристократы, - трудящиеся исключительно по ночам. Один из знаменитейших в наше время мастеров по производству оружия открывает свой магазин в полночь и трудится до шести-восьми утра. И от этого спрос не падает, кому нужно, придут и ночью, ничего страшного.
Легенд о сотворении мира много, но храм не поддерживает ни одну, поскольку не людям лезть в дела богов. Одна из самых распространённых версий - что некогда в пустоте раздался первый звук, Голос, и благодаря ему разделились миры, земля, небеса, живые существа и неживые. Неживые и мёртвые - это немного разные понятия. Мёртвый - некогда живой, но теперь умерший и "замолчавший". Неживой - непонятный для живых, НЕживой, однако более близкий именно к живым, чем к мертвым. Чаще всего неживое почти бессмертно, уничтожить его простым людям не под силу. Неживая душа человека, неживы боги, а так же сама гора Ратмир, архитектура, скалы, море. Однако от этого они не становятся молчащими. "Пение камней" - одна из длиннющих баллад, исполняемых под арфу, гитару, иногда скрипку. Вся суть этой баллады заключается в том, что неживое вечно, и даже после того, как утихнут голоса живых, неживое будет звучать в наступившей молчании. На самом деле термины "тишина" и "молчание" тоже немного отличаются по оттенку, но так можно перебрать весь словарный запас нации, объясняя отдельные выражения.

Домашние божества.
Помимо божеств имеются также духи, более низшая и зловредная каста, о них будет рассказано позже.
Мелкие боги, питающие к людям особую любовь. Находятся в подчинении Ереха, и при этом немного недолюбливают его брата, так как любое домашнее божество идет по жизни с тостом "За стабильность!". Из народа кто-то их любит, кто-то откровенно ругает, кто-то тихо почитает, иные относятся к ним, как к меньшим братьям. Среди богов же с ними считаются примерно настолько же, насколько добрые хозяева считаются с бестолковым безграмотным слугой.
Бальмонт

Ночной гость любого дома. Ехидный, любящий загадки мелкий бог, повелитель снов, в том числе и кошмаров. Впавший в немилость у Баля может годами мучится самыми ужасными и отвратительными снами. Уж кому-кому, а Бальмонту известны все страхи, все мысли, мечты, безумные идеи, стремления и воспоминания людей, и он умеет строить из них такие яркие и порой сумасбродные картинки, что человек, просыпаясь утром, невольно задается вопросом, за что же Бальмонт его так невзлюбил. Задобрить этого многолапого можно весьма просто - для этого ратмировцы перед сном выставляют на окно большую кружку молока с медом. Особая отличительная черта этой кружки - отбитая ручка, чтобы огромным лапам Баля было удобнее ее взять.
Одна из песен, связанных с Бальмонтом, рассказывает о юноше-аристократе, который, решив, что может тягаться с "уродом многолапым", бросил тому вызов. Уверенный, что у него нет страхов и Бальмонту не удастся сломить его дух, юнец девять ночей встречался с Балем лицом к лицу в своих снах.
В первую ночь Баль состарил юношу, сделав его убогим и горбатым, и выкинул на улицы чужого, незнакомого города. Полуглухой и слабый, бедняга долго скитался, и ему все время казалось, что он ходит по кругу. Тогда старик догадался попросить местных о помощи, сказав, что ищет своего противника, охотника играть с людьми злые шутки. В первую ночь юнец одержал победу и был несказанно тому рад.
На вторую ночь Баль бросил его лягушкой в пустыне, где песок насыпан тонким слоем на стекле, а под стеклом, подобно морю, плещется небо. Юноше нужно было найти тот молот, что пробьет стекло, чтобы небо вернулось на свое законное место, сместив бесцветную пустоту. Метался несчастный и взвывал к каждому, кто попадался ему на пути, но он искал не того и не у тех, слишком горделивый, чтобы обратиться к своим новым собратьям.
На третью Бальмонт посадил бардом перед царем, что обещал колесовать, если бард не сыграет на лютне без струн. Юнец, не подчинившись злому року, сумел избежать страшной кары, настучав ритм на деревянном теле инструмента и заменив голосом и песней струны. Однак уже не так уверен был в своих силах победитель в этом сне; он чуял, что постепенно всё больше понимает дикие правила игры сна и всё меньше принадлежит миру реальному и живому.
На четвертую оставил Бальмонт его с диким псом, что считает не с нуля, а с бесконечности, рисовать все небесные звезды и вести им подсчет, покуда звезды плясали вокруг и носились кадейскими лисами. Юнец приманил всех лис к себе блеском серебра, добытого из лунного света, и, приказав псу их пересчитать, пеперисовал и переиначил подсчёты пса, чтобы земным было ясно то, что ясно существам изсонным.
На пятую Баль дал ему в руки соломинку и вселил перед ней ужас и одновременно понимание, что нет ничего важнее на свете, чем эта соломинка. В лютом страхе перед своей участью склонился юноша перед соломинкой и плакал, взывая к небесам, не зна, как же быть. А покуда он плакал, соломинка в его руках проросла и обратилась в могучее древо-сосну, вековую, несокрушимую.
На шестую отделил голову глупца от тела так, что обе составляющих были живы, и несчастное тело слепо скиталось, ища свои глаза, нос, рот и уши. Долго бродило горемычное тело, ощупывая всё вокруг, долго пыталась докричаться до него голова, покуда не связала их общая память , общая душа, ведь всегда одна частица находит другую, чтобы стать целым.
На седьмую Бальмонт превратил юношу в гальку, которую бросает и бьет о берег разгневанное море, и был юнец беспомощен, безрук, безног, глух и слеп; он мог только ощущать свою ничтожность...
На восьмую Баль обратил того в мастера-кузнеца, скитающегося без дела и не находящего рукам работы без войны и страха в этом мире. И столь жутким и глупым было положение юноши, столь прекрсен и цветущ был мир вокруг, и столь уродлив он - оружие одной лишь войны, повелитель расплавленной в кузнице смерти, что юноша начинал сходить с ума.

"Дикие" божества.

Боги, несущие ответственность за мир вне города - тайгу, море, горы, реку. Практически на каждую частичку мира ратмировцев приходится свой дух, однако божества - всё-таки нечто высшее, и очень немногие духи могут перейти со ступеньки собственно духов к мелким богам, обладающим своими почитателями.

Кимасра.

Покровительница Кисра, Небесной реки, носит имя Кимасра, смешение слов "Киср" и "имара" - река; т.е. перевести ее имя можно как Небо-Река, Река Небес. Является супругой бога Западного моря, Сшемара, и старшей сестрой всех мелких лесных речек. Кимасра умеет дарить благодать и жестоко казнить, она - подруга рыбаков, и есть поверье, что иногда именно Кима в обличье синеглазой молодой девушки пляшет с несчастными бедными рыболовами, утешает их, заходя в дома и щедро одаривая голодного и уставшего человека. Более древние поверья говорят даже о том, как Кимасра становилась женой рыбаков, и их преследовала удача благодаря мудрым советам Кимы. Во многих песнях и фресках Кимасра также появляется прекрасной девушкой, в ее образе ещё читается очень многое от образа аонатовских жителей. Также сердце Кимасры является одним из серьезных алхимических ингредиентов, добыть который мало кто решается. Кима редко покидает обитель богов, чтобы насладиться и повидаться с миром людей, а тот, кто осмелится хитростью или насилием лишить синеглазую реку-богиню сердца, навлечет на себя и на весь Ратмир бедствие. Ведь не только Кимасра умеет постоять за себя, но и ее супруг особо беспощаден к обидчикам жены, не давая им спуска даже в мирное время. Кимасра также известна как прекрасная певица и танцовщица, она любит звуки арфы и флейты и сама порой поет, случайно заманивая невинных в свои воды. Одним из творений доброй Кимы называют Гибии. Её отцом называют Вее-Оро, бога одноименного озера, а матерью - дожди осени.

Сшемар.

Сшемар - божество моря, известного среди всего Ирелната, как море Гавиры. В отличии от своей супруги, Мар внушает ужас и трепет. Он не добрый друг ратмировцев, а страшный покровитель, действительно высшее, буйное создание, непокорное, своенравное; Сшемар любит веселье, причем это не утонченные развлечения Бальмонта, не его долгие истязания над телом и душой. Сшемар в этом плане милостив. Он просто топит корабли, топит полгорода периодически, сносит маяки. Его веселье может умерить только внезапно подступившая тоска. В минуты печали Мар кроток, как ягненок, и только застенчиво лижут волны скалистые берега Сар"Халла. По заверениям жрецов, Мар особенно тих в те дни, когда солнце поднимается выше всего и стоит над головой всего дольше. Лето действует на море умиротворяюще и умиротворяет его.

___________________________________________________________
*Соколиная Часовня - одна из бывших сторожевых башен города. Является КПП между городом и храмом, по своему строению похожа на маяк, но часовней названа неспроста - на верхушке башни расположены куранты. Название Соколиной получила потому, что здесь разводятся хищные птицы для царской семьи, в основном - соколы.